В наибольшей степени об эстетическом идеале эпохи Хэйан, когда Япония освобождалась от влияния китайской и корейской культуры и развивала свои собственные искусства и литературу, позволяет судить "Повесть о Гэндзи" придворной дамы Мурасаки Cикибу. Этот эпический роман описывает славу императорского двора через любовные приключения красивого принца Хикару Гэндзи, второго сына императора, который лишился законной претензии на трон для служения в качестве вассала. Писательница сама говорит о характере моногатари: "Это запись того, что произошло в мире от века богов до наших дней. Моногатари показывают жизнь со всех сторон, во всех подробностях. Однако это не значит описывать всё как есть на самом деле. Моногатари появляются тогда, когда, насмотревшись и наслушавшись плохого и хорошего о делах человеческих, не могут дольше хранить это в своём сердце. Тогда и рождается желание поведать об этом потомкам. Естественно, о хорошем в моногатари рассказывают как о хорошем, но и плохое поражает автора не меньше, и он начинает рассказывать о плохом, ибо и плохое и хорошее - всё это дела нашего, а не другого мира. Конечно, в Китае пишут иначе, и в нашей стране ныне пишут не так, как писали раньше. Пишут о серьёзных вещах и о несерьёзных, и это даёт кое-кому основание называть моногатари пустой выдумкой. И в словах Будды есть неистинные слова, что даёт повод недалёким людям сомневаться в его учении. Цель истинных и неистинных слов - одна. Разница между истиной и не истиной в учении Будды такова же, как между добром и злом в моногатари. Ничто в учении Будды не лишено смысла, и нет ничего ненужного в моногатари". Каждому уровню бытия соответствовала своя истина, но главное для писательницы - выявить скрытую суть вещей, которая в её времена понималась как моно-но аварэ - "очарование вещей" (не случайно это слово встречается в "Гэндзи" более тысячи раз). Красиво значит истинно. Мурасаки не столько интересовала правда факта, сколько та скрытая пружина человеческих поступков, которую называли моно-но аварэ. Одним из первых раскрыл суть этой категории японский учёный Мотоори Норинага (1730-1801). Ключевым понятием в эстетической теории Мотоори было моно-но аварэ. Слово аварэ встречается в "Манъёсю"; оно передаёт изумление или страх. Когда говорят о постижении моно-но аварэ, то подразумевают возглас изумления, который срывается из уст, когда дух взволнован сознанием того, что увиденное, услышанное или осязаемое есть аварэ. Даже в обыденной жизни японцы, говорят аа или харэ. Когда, например, их приводит в восторг созерцание луны или цветов сакуры, они непременно скажут: "Аа! Какие чудесные цветы!" или: "Харэ! Какая дивная луна!" Значит, аварэ - это сочетание двух возгласов, аа и харэ. Во времена Манъёсю аварэ обозначало лишь чувство восторга, взволнованности, оно пока не выражало идею прекрасного. В период Хэйан аварэ стали понимать как гармонию мира. Это восхищение гармонией и породило эстетическое сознание. "Моно" - вещь в самом широком смысле, все явления этого мира, способны вызвать восторг с оттенком беспричинной грусти. Облако, одинокое дерево, птица, горный пейзаж, человек или цветок - всё может открыть глаза души. "Очарование вещей" и есть состояние подвижной гармонии (ва) между чем-то внешним, что притянуло взор, и внутренним - проснувшейся душой. "Когда сгущаются сумерки, и ветер наводит грусть, а пение цикад в саду, плач оленя, шум водопада так явственно слышны - как это чарует (аварэ). Вид предрассветного неба, когда луна вот-вот скроется за гребнями гор, рождает чувство очарования вещей" ("Гэндзи", глава "Югири").
Наиболее точно суть эстетического идеала "Гэндзи" раскрыл Мотоори Норинага, который говорил, что если человек способен ощущать моно-но аварэ, способен чувствовать и откликаться на чувства других людей, значит, он хороший человек. Если нет - значит, плохой. Так решался в моногатари вопрос о том, что хорошо, а что плохо в делах и помыслах людей.
Моногатари преследует одну цель - выявить глубоко заложенное в человеческих отношениях очарование вещей. Человека, который хочет вырастить лотос, не смущает грязная вода болота. В моногатари речь идёт о безнравственной любви, ею не любуются, как не любуются грязным болотом… Она лишь почва, на которой расцветают цветы моно-но аварэ. Внимание привлечено к самому цветку - очарованию вещей, к глубине человеческих чувств, которые и делают героя в своей основе хорошим человеком. О том, что красивый человек не может быть плохим, говорит Ясунари Кавабата:"Когда любуешься красотой снега, когда любуешься красотой луны - словом, когда бываешь потрясён красотой четырёх времён года, испытываешь благодать от встречи с красотой, тогда особенно тоскуешь о друге: хочется разделить с ним радость. Переживание красоты пробуждает острое чувство сострадания и любви к людям, и тогда слово "друг" звучит как слово "человек". Красота очеловечивает людей, делает их братьями, а мир - гармонией. В высшем смысле красота означает правильное ко всему отношение, соответствие мировой гармонии. И потому в "Гэндзи" культ любви, наслаждения (ирогономи) не вступает в противоречие с "путем спасения" (кюдо).
Законы композиции в моногатари обусловлены традиционным представлением о принципе всеобщей связи. Отдельные куски произведения (даны) существуют как бы сами по себе. Это дало повод говорить о фрагментарном стиле классической японской прозы. По признанию писательницы она записывала всякого рода удивительные вещи без всякой между ними связи и последовательности. Стихи и проза, картины и текст в моногатари существуют как бы самостоятельно, и вместе с тем составляют целое. Хэйанские писательницы воспринимали мир в виде развёрнутого свитка. Когда писатель изображал чью-нибудь жизнь, он прибегал к методу живописи на свитках, не только потому, что повести с картинами были очень популярны в те времена, а потому, что таковым был его метод мышления. "Гэндзи" не составляет исключения. По своей структуре - это собрание многочисленных эпизодов, с красочными описаниями, яркими образами, мгновенными зарисовками. В нём отсутствует сюжет в современном понимании. Это, конечно, не значит, что между судьбами героев и событиями нет связи. Она осуществлялась тем образом, который был продиктован традиционным типом мышления: по принципу эха, резонанса, отклика одного на другое. В эпоху Хэйан была заложена традиция японской красоты, которая в течение восьми веков влияла на последующую литературу, определяя её характер. "Гэндзи-моногатари" - вершина японской прозы всех времён. С тех пор как появилось "Гэндзи", японская литература всё время тяготела к нему. Все виды искусства, начиная от прикладного и заканчивая искусством планировки садов, находили в "Гэндзи" источник красоты. Время "Гэндзи-моногатари" - время высшего расцвета хэйанской культуры. От вершины она клонилась к закату. В ней сквозила печаль, которая предвещала конец славы.
Со временем акцент в аварэ переместился с восторженности на задумчивость. Радость переживания мира, непосредственность сменилась чувством загадочности, непостижимости бытия. В искусстве превыше всего начинают ценить красоту таинственного, глубоко скрытого, красоту югэн.
