В XVII в. богатство скопилось в руках третьего сословия,что изменило соотношение сил в японском обществе. Презираемое сословие горожан (купцы, ремесленники) приобщалось к знаниям, чему способствовало развитие книгопечатания, открытие школ при храмах. В японской культуре XVII-XVIII веков определились две тенденции: прокитайская (неоконфуцианство) и прояпонская. Представители последней выступали за возрождение древности, изучали и комментировали "Манъёсю", "Кокинсю", "Гэндзи моногатари", делали достоянием горожан "тайные традиции" древней литературы, в которые раньше посвящались лишь именитые самураи и представители аристократических семей. Горожане тем временем подгоняли литературу к своему вкусу. Они предпочитали острые сюжеты, забавные и любовные истории. Почти весь XVII век прошёл под знаком кана-дзоси. Кана-дзоси - это рассказы о чём угодно. Популярностью пользовались переложения старых легенд, поучения, наставления, путеводители, пародии, забавные истории. Постепенно подготавливалась база для перехода к эпохе Эдо. Смех становился главной чертой литературы. Сословие горожан желало разобраться в конкретном, осязаемом мире. Эту функцию взял на себя "смех" (окаси). При выходе третьего сословия на авансцену, в культуре возникла склонность к смеху, пародированию, высмеиванию того, что до сих пор почиталось. Но это был смех именно японских горожан, унаследовавших свои традиции. Горожане перестали воспринимать видимый мир, как иллюзию. Произошёл долго сдерживаемый прорыв в Бытие, осознание иллюзии (майя) как реальности, способный заполнить жизнь и стать источником наслаждения, к которому горожане проявляли безудержный интерес. Бренный мир (укиё), от которого отводила взор буддийская литература, теперь оказался в центре внимания. Как говорится в одном из письменных источников того периода: "Ничто в жизни не свершается в полном соответствии с нашими желаниями. Вот почему мы привыкли говорить "печальный мир". Но это несправедливо. Не лучше ли обратить свои помыслы к наслаждениям, любуясь луной, снегом, цветами вишни и листьями осенних клёнов, распевая песни и совершая возлияния, не страшась растратить последние деньги. Такое беззаботное расположения духа подобно тыкве, несомой водным потоком. Оно-то и называется "изменчивым миром" . В сознании произошёл полный переворот. К жизни начали относиться практически, к прошлому - без прежнего почтения. Появились пародии на все известные поэтические антологии и классические моногатари. Если, например одна из моногатари X века начиналась словами: "Жил в старину мужчина", то современный её аналог - "Забавно, но жил мужчина". Естественно, читатель настраивался на полушутливый лад.
Со временем не только классические сюжеты начали "выворачивать наизнанку", но и святые имена, которые прежде не упоминались всуе. И это доставляло горожанам удовольствие. Но в этом повороте была и своя закономерность: рано или поздно учения переживают момент утраты первоначального смысла, и тогда к ним неизбежно пропадает доверие. В этом объективная причина переоценки прошлого...
